В июле 1927 г. группа молодых людей, объединившихся в духовную общину-семью вокруг регента храма Грузинской иконы Божией Матери (придел храма Троицы в Никитниках) Василия Петровича Савельева (в последствии архимандрита Сергия), покинула этот храм из-за несогласия с позицией настоятеля храма протоиерея Сергия Голощапова — неприятия декларации митрополита Сергия (Страгородского). В августе члены общины В. П. Савельева ходили в храм Ржевской иконы Божией Матери на Арбате, но потом, взяв благословение у архиепископа Звенигородского Филиппа (Гумилевского), управлявшего тогда Московской епархией, стали искать храм, в котором могли бы обосноваться, не нарушая жизни его прихода¹.

Свои поиски они остановили на храме Космы и Дамиана в Старых Панех, с которым связали свою последующую жизнь вплоть до 29 октября 1929 г., когда духовник общины иеромонах Варнава (Гоголев), В. П. Савельев и члены общины — сестра В. П. Савельева Евдокия Петровна (Душенька), Юрий Александров и Наталья Ивановна Сорокина были арестованы².

Здесь мы собрали отрывки из воспоминаний и писем членов общины-семьи архимандрита Сергия (Савельева), связанных с храмом Космы и Дамиана в Старых Панех.

Воспоминания архимандрита Сергия (Савельева) о поиске храма для общины:
«Архиепископ Филипп встретил нас отечески, проявив большое сочувствие и понимание. На наш вопрос о новом храме он ответил: «Выбирайте любой храм в Москве». […]
… мы стали искать по Москве новый храм для себя. Тогда было много храмов, и выбор был большой, но нам нужен был такой храм, в котором мы могли бы сохранить свою целостность и, в то же время, не нарушить жизни того прихода, который был при храме. После тщательных поисков мы выбрали маленький Храм святых бессребреников Космы и Дамиана в Старопанском переулке на Ильинке.
В 20-х годах при строительстве большого соседнего дома колокольня и половина этого храма были разобраны, так что стена новой постройки стала одновременно западной стеной храма. После такой «реконструкции» храм приобрел вид часовни.
Этот храм по своему убожеству даже превосходил Храм Грузинской Божией Матери. Если там все-таки теплилась жизнь, и туда все-таки заходили богомольцы, то в Старых Панех все было мертво. Настоятелем храма был Петр Архангельский, пожилой протоиерей старого времени благообразной внешности, степенный умный и честный. Был и захудалый дьякон, а также старушка-просфорница, маленькая, согнутая вдвое, с раздвоенной губой.
В тот храм никто не ходил, да и некому было ходить. В былое время приход храма составляли владельцы и служащие частных торговых и промышленных контор. Но исчезли конторы, исчезли и люди, обслуживающие их. Казалось, надо было исчезнуть и причту, но, верный своему долгу, протоиерей Архангельский, терпеливо оставался на своем посту. […]
Протоиерей Архангельский встретил нас приветливо, но с некоторым удивлением. Он уже привык к угасшей жизни храма, и ему не верилось, что такие юные, какими мы были, пришли в храм с серьезным желанием трудиться.
На новом месте мы тщательно сберегли то лучшее, что дала нам Грузинская церковь, и, в то же время, обрели большую свободу. Исчезло и разномыслие. Если в Грузинской церкви с нашим приходом общинка стала разношерстной, то в Старых Панех образовалась общинка, хотя и крошечная, но единодушная"³.

Свои воспоминания о поиске храма оставила и жена Василия Петровича Савельева Лидия Николаевна, впоследствии принявшая монашество с именем Серафима:
«После распада общины Грузинской церкви мы избрали для молитвы небольшой храм подворья Валаамского монастыря, который в то время находился в Ржевском переулке на Арбате. […] Но наша общая жизнь требовала иного. Получив благословение владыки Филиппа, мы стали искать храм, в котором могли бы обосноваться, не нарушая жизни его прихода. Довольно скоро нашелся для нас чудесный храмик с двумя шатровыми белыми главами, за высоким деревянным забором. Это был храм Святых бессребреников Космы и Дамиана в Старо-Панском переулке на Ильинке.
Мы сразу приняли на себя попечение о храме. По окончании службы производилась общая уборка храма. И в переулке на Ильинке Олег* и В.* усиленно вытрясали ковры, если можно назвать коврами те старые лохмотья. Остальные убирались внутри храма в помощь старушке по имени Наталья»⁴.

Кратко о переходе в храм Космы и Дамиана упомянула в своих воспоминаниях о брате преподобномученике Феодоре (Богоявленском) и Ольга Павловна Богоявленская (в духовной семье ее звали Олюней):
«Регент Василий Петрович Савельев с группой молодежи перешел в маленький храм святых Космы и Дамиана в Старопанском переулке. Там служил почтенный старый протоиерей. Вскоре регент со всеми служившими в этом храме был арестован и выслан»⁵.

Наталья Ивановна Сорокина и сестра В. П. Савельева Евдокия Петровна Савельева (Душенька), впоследствии монахиня Евфросиния, стали самыми активными участниками в деле уборки храма: чистили, мыли, белили… Монахиня Евфросиния позже вспоминала, «как они с Наташей с ведрами и щетками шли рано утром по Красной площади к своему храму»⁶.

Осенью 1927 г. отец архимандрита Сергия (Савельева) Петр Никитич Савельев приехал в Москву. Умер он в июне 1928 г., был погребен на Ваганьковском кладбище. Отпевали Петра Никитича, скорее всего, в храме Космы и Дамиана⁷. В своем письме друзьям Петр Никитич рассказывает о посещении храма после своего приезда:
«На другой день после приезда повели меня в церковь в шесть часов вечера, а вернулись домой в двенадцать часов ночи. На другой день в девять часов утра, без чая, опять повели меня, добра молодца, в церковь. Служба окончилась, а они не расходятся. Милуются, целуются, поздравляют друг друга, а уходить не спешат. Я, грешный человек, стал на них ворчать, а они надо мной только посмеиваются»⁸.

Перед самым закрытием скита Параклит Троице-Сергиевой лавры, В. П. Савельев перевез монаха Варнаву (Гоголева), ставшего духовником общины, в Москву. Об отце Варнаве (среди родных, членов общины, его называли батей) того времени монахиня Серафима оставила воспоминания:
«Батя ездил до Старо-Панского в наш храм на трамвае. Маленький, дремучий, с длинной седой, казавшейся зеленоватой бородой, с большими добрыми глазами под тяжелыми веками. […]
В храме в своей длинной черной рясе он читал предначинательный псалом в полутьме начала службы. Потом уходил в алтарь. Отец Варнава всю свою жизнь смиренно желал остаться простым монахом. Не раз братия скита просила его принять священство, чтобы стать их духовником, и он всякий раз отказывался. Но времена изменились, тихая отшельническая жизнь в монастыре закончилась. […] И ради сынов, которых у него было всегда много, и дщерей, которые появились у него впервые, он решил уступить нашим просьбам.
Весной 1929 года архиепископ Филипп благословил отца Варнаву на принятие сана. Рукоположение бати в иеродиакона состоялось в нашем храме Космы и Дамиана. За день, вероятно, до назначенной службы мы все собрались за цветами, чтобы убрать храм. Ехали на трамвае до самого конца. Вышли в какой-то деревне. Один дом был весь в белой сирени, и хозяйка согласилась продать ее. […] Сирени было так много, что весь храм, все иконы были убраны цветами. Храм стоял весь белый. Служил сам архиепископ Филипп"⁹.

Вспоминая о смерти от сердечного приступа своего младшего брата — Всеволода Николаевича Галкина (1906−1928) (в духовной семье его звали Волей), иподиакона епископа Могилевского Никона (Дегтяренко), монахиня Серафима писала:
«Загадочной была смерть Воли 18 сентября 1928 года. Он причащался на праздник преподобного Серафима в нашем Храме Космы и Дамиана. В день его смерти лишь полтора месяца отделяло его от приобщения Святых Тайн. […] Отпевание его было в нашем храме Космы и Дамиана, пели запричастны «Царь Небесный» и «Радуйся, радостная Дево», «Иже на херувимех носимый…»¹⁰.

Члены общины почитали память преп. Серафима Саровского, ездили в Саров. Икону преп. Серафима из скита Параклит, принадлежавшую иеромонаху Варнаве, пронесли через все тяготы переселений. Это отношение отразилось и на церковной жизни в храме Космы и Дамиана. Монахиня Серафима (Савельева) свидетельствует:
«По укрепившейся, уже дорогой традиции нам нужно убрать наш маленький храмик цветами и зеленью к празднику преподобного Серафима, что первого августа»¹¹.

Усилиями членов общины были сохранены и некоторые книги из библиотеки храма (кое-что уже в наше время вернулось в храм):
«В какой-то момент выяснилось, что при храме имеется много духовной литературы, в основном журналы за ряд лет прошлого столетия, где было множество публикаций творений святых отцов. Все это было уже никому не нужно. На санках, с гор и в гору, от Ильинки на Арбат*, перевозились эти журналы… Позднее они, заключенные в семи сундуках […] путешествовали с нами повсюду […]. В Рязани и Фирсановке они были постепенно разобраны, отобрано все ценное для нас, и одной из наших общих работ был переплет этих статей из разных журналов в целые книги»¹².

Храм Космы и Дамиана с самого рождения стал родным домом и для дочери Савельевых:
«Управляющий Московской епархией архиепископ Филипп добро относился к нам. В день своего ангела, 22 января 1929 года, он служил в нашем храме. Это было первое епископское служение за время нашего там пребывания. В этот день он посвятил В.* в стихарь. Катюня* стояла с нами на клиросе. Стихарь был розовый, с золотом. „Новое платьице“ папки очень понравилось ей, она радовалась и тихонечко тянулась погладить его»¹³.

Оставила монахиня Серафима и воспоминания, как прихожане храма Космы и Дамиана оказывали помощь в уходе за маленькой Катюней (Екатериной Савельевой):
«Оставив мечту о монахине, мы стали искать простую няню. И скоро хорошая и заботливая женщина — сестра одного из участников хора в нашем храме — водворилась у нас. … все было благополучно. Но она заболела и, долгое время пролежав в больнице, скончалась.
Тогда одна прихожанка нашего храма Космы и Дамиана, очень добрая женщина, сообщила нам, что приехала из деревни ее племянница Поля. Эта была тихая, добрая и хозяйственная девушка прекрасной наружности. Она замечательно заботилась о Катюне, и о нас. Поля долго жила с нами…"¹⁴.

После ареста священника и членов общины 19 октября 1929 г., оставшиеся на свободе Лидия Николаевна Савельева (монахиня Серафима) и Ирина Ивановна Сорокина по благословению архиепископа Филиппа (Гумилевского) взяли из храма Космы и Дамиана святыню — крест с частицами мощей святых бессребреников Космы и Дамиана. По рассказу монахини Серафима, произошло это так:
«После ареста наших родных и отца Петра, настоятеля храма Космы и Дамиана, мы понимали, что очень скоро храм закроют. Было ясно, что кое-что надо было срочно оттуда взять. Однажды, поздно вечером, мы проникли в него. Пришлось пройти в алтарь и взять с Престола крест с частями мощей святых бессребреников Космы и Дамиана. Ключи от храма мы куда-то сдали по указанию архиепископа Филиппа»¹⁵.

В своих воспоминаниях монахиня Евфросиния (Савельева) описала сон, относящийся ко времени ее пребывания в камере Бутырской тюрьмы после ареста:
«Я вошла в храм Космы и Дамиана с западной стороны, хотя она, являясь стеной соседнего большого дома, входа в храм не имела. Как я вошла, не помню. Передо мной был алтарь, а по направлению ко мне шла процессия, в которой были отец Варнава, В.* и еще кто-то. Над головами они несли четырехугольный плат. Потом мне объяснили, что этот плат изображал Покров Божией Матери. Приближаясь ко мне, они немного расступились, давая и мне место под платом, и пошли с пением молитв по направлению к алтарю, который был открыт…
[…] Я очень редко видела сны, а когда видела, то значения не придавала. Но этот сон произвел на меня большое впечатление. […] В глубине души всегда чувствовала, что все в нашей жизни совершается по Божией воле и под Покровом Божией Матери, а горестные переживания других стали близкими мне"¹⁶.

Сохранились интересные воспоминания монахини Серафимы о настоятеле храма Космы и Дамиана протоиерее Петре Ивановиче Архангельском — первое относится к февралю 1930 г., когда его отправили в ссылку, второе — к июлю 1933 г., где говорится о месте ссылке отца Петра — селе Усть-Цильма:
«…как ни старались мы дежурить на вокзалах, все-таки не уследили, когда их увезли. […] Кажется, это случилось пятого февраля, так как шестого или седьмого они уже писали к нам из Архангельска. В тот день мы справлялись на Лубянке, но их в списке не было. Было там имя отца Петра Архангельского, настоятеля храма Космы и Дамиана, арестованного вместе со всеми нашими. Его родные привезли ему теплые вещи и проводили […]
Проезжаем Усть-Цильму (село в республике Коми, пристань на реке Печоре). Светлые дома с красными крышами. В одном из них — отец Петр, бывший настоятель нашего храма Космы и Дамиана. Здесь он живет на свободе, и как будто ему неплохо, по рассказам его родных"¹⁷.

Из воспоминаний становится понятно, что храм был закрыт не в 1930 г., а поздней осенью 1929 г. Служб там уже не было, так как и настоятель, и диакон Владимир Сергеевич Казанский были арестованы одновременно с членами общины В. П. Савельева и их духовником иеромонахом Варнавой. В феврале 1930 г., как и все арестованные, настоятель храма протоиерей П. И. Архангельский был отправлен в ссылку. Мы теперь знаем куда — в село Усть-Цильму. Остается открытым вопрос о дате смерти отца Петра, так как монахиня Евфросиния в своих воспоминаниях упоминает о нем в июле 1933 г. как о живом, а в воспоминаниях его младшей дочери Маргариты Петровны Смирновой говорится, что отец Петр в ссылке «где-то между Вологдой и Соловками прожил несколько месяцев, а потом нам написали, что он умер и нашли его на полу, головой у подножия кровати»¹⁸. Устранить это несоответствие могли бы новые документы по истории нашего храма, и, мы надеемся, что они ещё будут найдены.

¹ Серафима (Савельева Л.Н.), монахиня. Воспоминания / сост. А. Т. Быковская, Ю. А. Гусарова, Р. В. Корнеева, Л. И. Шахова, К. Д. Ширяева. Архангельск, 2010. С. 47.
² Там же. С. 56.
³ Архимандрит Сергий (Савельев В.П.). Далекий путь. М., 2010. С. 56−57.
⁴ Серафима (Савельева Л.Н.), монахиня. Указ. соч. С. 47.
⁵ Богоявленская О. Воспоминания о брате (Олег Павлович Богоявленский — Иеромонах Феодор) // Альфа и Омега. № 1 (27). 2001. С. 264−265.
⁶ Корнеева Р. В., Шахова Л. И., Быковская А. Т. «Драгоценная Душенька» // Архимандрит Сергий (Савельев). Господи, Господь наш, яко чудно Имя Твое по всей земли… Проповеди. Т. III. М., 2002. С. 272.
⁷ Архимандрит Сергий (Савельев В.П.). Указ. соч. С. 47, 61 -62; Монахиня Серафима (Л.Н. Савельева). Указ. соч. С. 53.
⁸ Там же. С. 48.
⁹ Монахиня Серафима (Л.Н. Савельева). Указ. соч. С. 50.
¹⁰ Там же. С. 53.
¹¹ Монахиня Серафима (Л.Н. Савельева). Указ. соч. С. 48−49.
¹² Там же.
¹³ Там же.
¹⁴ Там же. С. 52.
¹⁵ Там же. С. 61 — 62.
¹⁶ Архимандрит Сергий (Савельев В.П.). Указ. соч. С. 92−93.
¹⁷ Монахиня Серафима (Л.Н. Савельева). Указ. соч. С. 58−59, 129.
¹⁸ Введенская М. В. Другая Маргарита: неизвестная любовь Михаила Булгакова. Ярославль, 2010. С. 20.